Часть 1. "Избранный"
ГЛАВА 1 ГЛАВА 2 ГЛАВА 3
Часть 2. "Реципиент"
ГЛАВА 1 ГЛАВА 2 ГЛАВА 3
Часть 3 "В чужом теле"
ГЛАВА 1 ГЛАВА 2 ГЛАВА 3
ЭПИЛОГ-РАЗМЫШЛЕНИЕ, ИЛИ
РАЗГОВОР, КОТОРОГО НЕ БЫЛО

Часть 2. "Реципиент"

Глава 2. "Между ангелом и бесом"

   Надя посмотрела на Олега. Докурив сигарету, он раскуривал следующую. На его лице читалась досада и злоба. Надя не знала, злился ли он на неё или на Виталика, но знала лишь то, что если эта злоба выйдет наружу и обрушится на неё, этот день окажется последним днём их дружбы. Ей стало не по себе.
   «Нет, я просто не могу поверить, что Олег способен на такое», - думала Надя. – «Всё, что произошло, было практически похоже на попытку изнасилования. Для этого он и пригласил меня к Вита…ли-ку. Да, действительно, странно и смешно сейчас звучит», - вспомнила она слова Вики. – «Но всё же это был не его замысел. Здесь не обошлось без «его» подсказки (ей было неприятно упоминать даже в мыслях имя Виталика). Ведь всё это устроил именно он». Так рассуждала она, переложив всю вину на Виталия. Лишь это могло её немного успокоить.
   Подул холодный ветер. Надя посмотрела на небо. Густые свинцовые тучи, быстро надвигаясь, затягивали его, но в атмосфере не ощущалось приближения дождя. Его, по всей видимости, не будет. Надя опустила глаза и увидела шедшего им навстречу по улице человека. Он лишь на минуту привлёк её внимание. Прохожий был одет несколько по-шпионски. На нём был длинный, почти до пят плащ чёрного цвета и надвинутая на лицо чёрная шляпа с полями. Он шёл, держа руки в карманах и склонив вниз голову, с явной целью либо спрятать свой взгляд, либо чтобы скрыть своё лицо.
   Неожиданно исчезло вокруг всякое движение. Ветер исчез, оставив за собой лишь холод. Листики на редко стоящих на улице деревьях, как будто вмёрзшие в лёд, застыли в плотном воздухе. Не было слышно ни единого звука, кроме раздававшихся как в замкнутом пространстве стук безупречно вычищенных чёрных ботинок, сверкавших в свете уличных фонарей из-под плаща прохожего. Ни Надя, ни Олег ничего этого не замечали, углубившись в свои мысли.
   Человек прошёл мимо, чуть задев Олега рукавом своего плаща. Олег, не докурив сигареты, развернулся и швырнул её в спину прохожего. Тот остановился, повернул голову с шикарными чёрными мелко вьющимися до плеч волосами и, глядя из-за плеча, сверкнул из-под шляпы смоляным глазом, что-то фыркнув.
   - Пошёл к чёрту! – буркнул Олег и пошёл дальше.
   А человек ещё долго стоял, провожая взглядом уходившую от него пару, оскаливаясь кривым ртом. Потом наклонился, поднял крючковатыми пальцами с длинными заострёнными ногтями брошенную Олегом сигарету. Сделав глубокую затяжку до самого фильтра, он посмотрел вперёд – туда, куда держал путь, обвёл взглядом красивые, но кажущиеся мрачными в темноте здания, и его правый уголок рта приподнялся, искривив губы в ухмылке. Это было предвкушение того, зачем он сюда пришёл. Какое обширное поле деятельности! Как много здесь народа – людей скупых и жадных, распутных и порочных, завистливых и охочих до чужого добра, падких на различные слабости, людей просто дурных и злых, воров, насильников и убийц!
   Он бросил окурок, который покатился по асфальту, забился в расщелину и, ожив, уполз в неё червяком. А человек пошёл дальше своей дорогой. Всё, мимо чего он проходил, вновь оживало, но оживало, преобразившись. Вновь ожили листики на деревьях, но, как будто пропитанные каким-то ядом, немного скрючившись и покрывшись ржавым цветом по краям, нервно дрожали на холодном ветру.
   Человек в плаще направился к какому-то неприглядному с виду серому зданию, свернул под арку, вышел на тёмный двор, резко встал там столбом и … рассыпался на тысячи маленьких отвратительных волосатых и хвостатых тварей, пищащих и визжащих, которые в следующий миг исчезли и вместе с прохладным ночным ветром стали рассеиваться по городу, оседая на головы редких, по большей части подвыпивших прохожих, бродивших по его улицам, залетая в раскрытые форточки и открытые двери подъездов. *******************************
   Дорога к Надиному дому шла через небольшой парк, где они с Олегом по вечерам любили прогуливаться или, сидя на скамейке, весело общались, приятно беседовали, делились друг с другом своими секретами. В парке не было ни души, и ночную тишину нарушали лишь их шаги по песчаной дорожке. Налево от главной дорожки отходила тропинка, которая вела к скамейке, скрытая от взора прохожих густыми зарослями кустарника. К этому моменту Надя окончательно решила серьёзно поговорить с Олегом, чтобы, наконец, прояснить для себя его отношение и чувства к ней. Может быть, с ним, пьяным не стоило её говорить. «Но ведь именно пьяным он скажет как раз то, что у него на уме», - думала Надя.
   - Олег, пойдём, присядем, - тихим, но твёрдым голосом произнесла она, кивнув в сторону скамейки.
   - Ну, пойдём, присядем, - равнодушно отозвался Олег.
   - Укромное местечко. Мне нравится твой выбор, - заключил он, падая на скамейку. Олег развалился на ней, раскинув в стороны руки. Надя присела рядом с ним на краешек скамейки, полуобернувшись к нему, и поймала его взгляд. Глубоко заглянув в его глаза, она не увидела в них ничего, что видела в них раньше. Сейчас они ничего не выражали, и смотрел он на неё, как на что-то, что лишь мимоходом привлекло его внимание. Неприятным ощущением был его холодный и безразличный взгляд. Нет, это был не тот Олег, которого любила Надя.
   - Олег, я думаю, нам надо поговорить.
   - Давай поговорим, - пожал он плечами. Олег спокойно смотрел в её строгие, напряжённые, начинавшие влажнеть от слёз глаза. Он, видимо, либо ждал этого разговора, либо у него самого было, что сказать ей.
   - Олег… - её голос дрогнул, а глаза заблестели от выступивших на них слёз. – Постарайся, пожалуйста, быть серьёзным и ответь на очень важный для меня вопрос.
   Олег внутренне напрягся, нахмурив брови.
   - Ты меня любишь? Олег, ответь, только очень прошу, искренне и честно.
   - Я хочу тебя, - внятно и с расстановкой выговорил Олег, не выражая ни голосом, ни лицом никаких эмоций.
   - Это не одно и тоже! – В сердцах воскликнула Надя, вскакивая со скамейки. Она смотрела сверху вниз на Олега, и он показался ей в эту минуту, впервые за всё время их знакомства, жалким ничтожеством. Слёзы уже застилали ей глаза, а губы дрожали.
   - В наше время, да и вообще в этой жизни – да, - спокойно говорил Олег. – Сказать, что я люблю тебя, значит солгать.
   Эта фраза прозвучала как укол в сердце. Надя закрыла лицо руками.
   - Ты посмотри вокруг и покажи мне эту твою любовь. В этом мире её не существует. Это миф, мираж, вымысел. Ты больше романов читай и сериалов по телевизору смотри.
   - А что же тогда есть?! – протестовала Надя.
   - А есть временная связь между мужчиной и женщиной. Но это не есть любовь. Они её разыгрывают. Когда же им надоест, а рано или поздно это происходит, они заканчиваю эту игру в любовь и переходят к другой, причём каждая последующая игра становится интересней и занимательней. Это и есть реальность. Эта та самая правда жизни, которую ты очень хотела знать. Тебе нужно смириться с этим и плыть по течению вместе со всеми или прибиться к берегу и остаться навсегда вечной девственницей, ожидая настоящей любви. – Олег усмехнулся. – Ты что же думала, что я буду всегда вместе с тобой? Сделаю тебе предложение, женюсь на тебе и познаю одну-единственную женщину в жизни, то есть тебя? Это смешно!
   - Всё, хватит! Я не могу больше слушать этого! – рыдая, закричала Надя. Она резко повернулась, сделала два шага, остановилась и, оглянувшись, последний раз заглянула в глаза Олега.
   - А ведь я любила тебя. Действительно любила.
   И сорвавшись с места, быстро зашагала прочь по тропинке к парковому выходу.
   - Дура! – Кричал ей вслед Олег. – Первая же ко мне прибежишь и извинишься. Хорошенько подумай этой ночью обо всём! – Орал Олег вслед убегающей Наде.
   Заливаясь слезами, Надя торопилась по направлению к дому. Она не замечала, как редкие прохожие косились на неё, вероятно, думая, что видят очередную жертву изнасилования. Наконец, она забежала в подъезд своего дома, поднялась по лестнице на третий этаж и остановилась у двери своей квартиры, чтобы отдышаться и немного успокоиться. Она вытащила ключ из куртки, осторожно вставила в скважину, тихо повернула его, замок щёлкнул. Надя зашла и притихла, прислушиваясь. Меньше всего она хотела сейчас, чтобы родители встретили её на пороге. Нет. Тихо. Похоже, её родители спят. Даже её любимчик Марат, как зовут её большого пушистого светло-рыжего кота, не замяукал. Слава Богу! Надя закрыла дверь. На этот раз замок закрылся бесшумно. Не включая свет и не снимая обуви, она на ощупь добралась до своей комнаты. Вошла и закрыла за собой дверь.
   «Всё, - выдохнула она, прислонившись спиной к двери. И тут её тело затряслось от беззвучного рыдания. Она медленно сползла по двери вниз и, сидя на корточках, закрыв лицо руками, надолго предалась слезам и горьким размышлениям над обидными словами Олега, над тем, что же будет потом. Она не верила, что слова Олега согласовывались с его мыслями. Может, он был слишком пьян и говорил это неосознанно? Наде оставалось только мучиться в догадках. Но после таких слов, даже сказанных в пьяном бреду, ни слышать, ни видеть его она не хотела. А если он завтра придёт с повинной? Будет умолять простить его, забыть обидные слова и скажет, что мысли по отношению к ней не могут быть такими. Или просто придёт и скажет, что не помнит, что он вчера ей говорил и будет ссылаться при этом на пагубное воздействие алкоголя на мозговую деятельность нежного детского организма? Надя подумала об этом и поняла, что не сможет не простить Олега, потому как любовь, которая боролась в ней с ненавистью, была всё же сильнее. А что же будет, когда она простит его? Может быть, он совершенно изменится? А она докажет ему, что любовь всё-таки существует.
   Надя оторвала руки от лица и возвратилась к реальности.
   - Нет, - начала шёпотом разговаривать сама с собой Надя. – Всё на самом деле будет не так, и Олег окажется прав: я первая прибегу к нему с извинениями. Я же дура. Слабохарактерная дура!
   И новый поток слёз медленно полился по её щекам.
   Её маленькая комнатка в опустившемся на неё мраке казалась ещё меньше и создавала впечатление просторного гроба. Лиши только слабый свет луны, которая вырвалась из-за густых туч, заглянул в окно надиной комнаты и осветил дальний её угол, где над кроватью висело размером с ладонь распятие, искусно вырезанное из дерева. Ещё в перестроечные времена его освятил и подарил ей один из городских священников, отец Андрей, о котором Наде много раз рассказывали удивительные и невероятные истории. С этим подарком была связана одна печальная история, надолго врезавшаяся в её память. **************************************
   Одним прекрасным солнечным воскресным днём пятилетняя Надя сидела дома и играла на полу с куклами, а мама, вычищая недавно приобретённую на новом месте квартиру до зеркального блеска, решила также помыть и оконное стекло с рамой. Предыдущие жильцы явно не заботились о чистоте и порядке. Папы дома не было. Он ушёл к своему другу помочь с ремонтом его старой машины. Мама распахнула окно, впуская в комнату тёплые струи воздуха, нисколько не боясь простудить Надю, и, напевая не столько для дочки, сколько под своё приподнятое настроение какую-то детскую песенку, залезла босыми ногами на подоконник, поставив рядом с собой ведро с мыльной, пенной водой.
   Надя весело смеялась, когда мама, намывая окно, показывала ей забавные рожицы по ту сторону стекла. Мыльная вода, играя в лучах солнца, стекала вниз по стеклу на подоконник. Мама заканчивала свою работу и уже хотела было наклониться за ведром и сойти с подоконника в комнату, но поскользнулась на мыльной воде и резко опрокинулась спиной назад. Надя, увидев в глазах у мамы неестественный ужас, застыла, судорожно сжав правой ручкой свою куклу, и почувствовала, как страх холодной волной прошёл по её телу. Мама хотела схватиться за раму, но лишь разбила кистью руки стекло и упала вместе с сыпавшемся на неё битым стеклом из окна третьего этажа на чью-то стоявшую на дворе машину.
   Мама сильно повредила себе голову, получив основную силу удара на затылок и спину. Её правая кисть также была повреждена: осколки стекла глубоко засели между костяшками пальцев.
   Надю минут через двадцать нашли на своём месте, сидевшую на полу с куклой, широко раскрытыми глазами смотревшую в распахнутое окно, и, тяжело дыша, запинаясь, объясняла всем, что «мама упала». Маму лишь через сорок минут после происшествия увезли на машине скорой помощи в районную больницу, где она пролежала несколько дней в состоянии комы. Врачи готовили родных к самому худшему.
   Ни на что уже не надеясь, Надина бабушка, мать её мамы, повела Надю и просто заставила пойти с ними папу в гости к одному своему знакомому. Бабушка Нади была человеком глубоко верующим и частенько хаживала в церковь, что вызывало неодобрение и даже резкое осуждение со стороны папиных родственников – рьяных атеистов. Она первая и поведала Наде об отце Андрее. Она говорила о нём, как о добрейшем человеке с чистой душой, у которого «чудо-руки с божьими пометами» и который «с помощью Всевышнего помогает не только исцелять людей словами и молитвами, но и чуть ли не вытаскивает их из могилы» «Может, и нам чем поможет», - с надеждой сказала бабушка.
   Страх потерять родного и любимого человека привёл мать, мужа и дочь находившейся между жизнью и смертью женщины в загородный домик отца Андрея.
   Надя помнила, как бабушка со слезами рассказывала что-то большому человеку, одетому в просторную домашнюю одежду, но выглядевшему чересчур аккуратно. Он был в очках, с длинной густой, ещё не седой бородой и усами, с добрыми серо-голубыми глазами, в которых была искринка нежности, понимания и скорби по поводу сообщаемого ему несчастья. О чём-то мягким приятным басом побеседовав с бабушкой и папой, добрый дедушка обратился к Наде:
   - А ты хочешь, чтобы твоя мама выздоровела?
   - Хочу. Очень хочу! – искренне ответила Надя.
   - Тогда я дам тебе то, с помощью чего твоя мама может быстро поправиться.
   Он ушёл в другую комнату, где было слышно, как он выдвигал ящики комода, шарил там, чем-то шурша, и вошёл в комнату, держа в руках этот деревянный крест. Протягивая его Наде на своих больших почему-то забинтованных ладонях, он сказал слова, которые Надя запомнила на всю жизнь:
   - Вот, держи. Крестик этот освящённый и поэтому он может творить чудеса. Будет нелегко в жизни – попроси Господа помочь тебе в горе. Только проси со всей душой и с сердцем полным веры и надежды. И тогда Бог сотворит это чудо для тебя. А завтра отнесёшь этот крестик маме в больницу и положишь его ей под подушку. Не плачь. Выздоровеет твоя мама.
   Тем вечером, отходя ко сну, Надя, не умея ещё молиться, долго шептала что-то в кроватке, всю ночь проспав с крестиком в руках вместо своей любимой куклы. А на утро, как и велел ей отец Андрей, пришла с папой к маме в больницу и аккуратно, незаметно ото всех положила крестик маме под подушку.
   Самое удивительное для маленькой Нади было то, что, придя на следующий день навестить с папой маму, она увидела её, лежавшую с открытыми глазами, приветствуя дочь и мужа слабой улыбкой.
   С тех пор, веря во всевозможные чудеса, Надя жила в своём, похожем на сказку мире, отказываясь воспринимать окружающий её внешний мир в его реальном цвете.
   Хотя у мамы и остались последствия от несчастного случая – мигрень и плохо работающие пальцы на правой руке, Надя быстро забыла всё плохое и надолго вычеркнула из памяти этот случай.
   ************************************
   Сейчас она вспомнила о нём. Да, одиннадцать лет назад на её глазах для неё совершилось большое чудо. И она всей душой захотела свершения ещё одного чуда.
   Она вытерла руками глаза и щёки от слёз и, не вставая, на четвереньках добралась до свой кровати. Там, стоя на коленях, она молитвенно сложила руки, устремив свои большие, полные надежд и невысохших слёз глаза на застывшее в дереве изваяние измождённого, исполненного молчаливых мук тела на кресте.
   - Господи, - зашептала Надя. – Молю тебя, Господи, услышь меня и помоги мне, если это в твоих силах. Казалось, я обрела счастье с твоей помощью, но сейчас я потеряла его. Я обрела любовь, и она осталась, злосчастная, причиняя мне боль, несравнимую с муками ада. Моё счастье оказалось обманчивым миражом, который растаял, стоило только подойти к нему поближе. Я думала, что, несмотря на все невзгоды, жизнь на Земле – это рай, а оказалось совсем наоборот. Жизнь оказалась настолько жестокой, что она не достойна называться райской. Теперь мне кажется, что жизнь – это тяжёлое бремя, которое человек должен выносить до своей смерти.
   Она всхлипнула.
   - Возможно, я не права и ошибаюсь. Ведь жизнь мы принимаем за великое счастье, дарованное Тобой. Возможно, каждый человек говорил Тебе те же упрёки в минуты отчаяния, жалуясь на несправедливость жизни и на свою судьбу. Но сейчас, кажется, я теряю смысл этой жизни. Да и в чём её смысл? Жить – значит любить? Или же, жить – значит выносить бесконечную боль, единственный способ избавления от которой – это смерть? Мне очень хотелось бы узнать ответ на один вопрос: неужели любовь существует лишь в мечтах шестнадцатилетних девушек, дающих ощутить её сладкий аромат, а жизнь затем рушит все мечты вместе с любовью, стирает их в пыль, втаптывает и смешивает их с грязью? – быстро шептала Надя, почти на одном дыхании. Но тут она запнулась и, немного подумав, продолжала более спокойно:
   - Господи, я прошу тебя лишь об одном. Помоги Олегу понять, если это возможно, что я люблю его. Я так хочу, чтобы он изменился. Я хочу видеть его другим, похожим на того, которым я видела его, когда мы познакомились. Таким добрым, внимательным, нежным, заботливым. Пожалуйста, Господи, пробуди в нём любовь ко мне. Я уверена, что где-то в глубине его души она живёт, дышит, просит свободы, но что-то мешает ей вырваться наружу. Ведь он же не законченный мерзавец и негодяй, каким он мне показался сегодня. Так ведь? Правда? Господи, лишь Ты один знаешь его душу, все её закоулки. Как бы я сейчас хотела обладать твоей силой! Изменить его, изменить его душу. Но это лишь в Твоих силах. Поэтому я прошу, нет, я молю Тебя сотворить ещё одно чудо. Если это в твоих силах, помоги мне и ему, Господи. Жизнь для меня замерла в ожидании этого чуда. Я или дождусь его или… или… я не знаю…
   Тихо заплакав, Надя в бессилии опустила руки и там, где сидела, на полу у кровати, так и осталась сидеть, опустив на руки голову, в состоянии полной отрешённости, с открытыми глазами, из которых просто рефлекторно вытекали слёзы и горячими ручейками стекали по щекам на руки. И в какой-то момент произошло то, чего Надя не могла заметить и увидеть своими глазами…
   Свет, пробивавшийся в её комнату, стал сгущаться на стене над её головой. Становясь всё более ярким и густым, он стал … оживать. Красиво меняя свои формы, он стал увеличиваться в размере и объёме. Наконец, этот яркий сгусток света добился вытянутой цилиндрической формы. Вот у него стали заметны черты вполне человеческого тела. Витая в правом углу комнаты под потолком, в ослепительно ярких, свободных, ниспадающих белых одеждах над телом Нади предстал ОН.
   Трудно было дать ему точное определение. ОН был не мальчик и не юноша. Возмужалым его делало не только немного скуластое лицо с приятными мягкими чертами, но и вполне широкие плечи, и царственная осанка, и длинные руки с идеально отточенными как у мраморной скульптуры кистями. Но и мужчиной в полном смысле этого слова его было трудно назвать, потому что не было определения его полу. Его тело сквозило женской мягкостью и нежностью. Его лицо было притягательно красивым, но таким, какое бывает только у божественно красивых женщин. Пряди светлых курчавых волос падали на его плечи и гладкий лоб. Из под длинных густых ресниц выглядывали ясные лучистые глаза, которые не смотрели, а с как-то с умилением созерцали всё вокруг, на что бы ни устремился его взгляд. ОН благоговейно опустил свой взор на лежащее перед его ногами тело Нади. Освещая комнату мягким белым светом, ОН опустился перед Надей. ОН заглянул в её глаза, смотрящие сквозь него в никуда, и умилённо улыбнулся, вернее сказать, уголки его губ немного растянулись. ОН осторожно поднёс свою руку к надиному лицу. Поймав на указательный палец катившуюся по её щеке слезинку, ОН поднёс её к глазам и увидел в ней скопившееся на душе у Нади страдание. И не только это: ОН увидел в капельке солёной влаги всю Надю – её душу, мысли, чувства. ОН знал теперь её, как брат знает свою сестру.
   ОН ВСЁ ПОНЯЛ.
   ОН сдул слезинку с пальца, и она огненной мошкой закружилась по комнате и, подлетев к окну, вылетела сквозь него, оставив на стекле узорчатый след. Затем ОН снова поднёс руку к лицу Нади и пальцами нежно закрыл её глаза, как и одиннадцать лет назад.
   Надя заснула.
   А ОН, оторвав от неё руку, постоял с минуту, как бы боясь оставить её одну. Но убедившись, что её душа нашла успокоение в умиротворённом сне, ОН стал растворяться, всё более превращаясь во фосфорицирующую туманную дымку. Вскоре и эта дымка подплыла к окну и растворилась в лунном свете.